- Много приходилось слышать о профессорах, как о людях скучных, занятых лишь наукой, относится ли это суждение к вам?

Что вы, жизнь, как бы она ни была связана с наукой, остается жизнью. У каждого кроме работы -  семья, дети, внуки. Недавно у меня родился правнук. Все это нормальная жизнь. Но работа - очень важная сторона нашего существования. Мне всю жизнь  пришлось активно работать в поле, не говоря уже о практиках в Крыму, Подмосковье. Конечно, постоянные отъезды осложняют нашу жизнь: нужно оставлять детей, а кто-то, ведь, их должен воспитывать. Тем не менее, это приходилось делать. К счастью все постепенно устраивалось и если говорить о мне, то я жила крайне интересной жизнью. Практически все годы моей работы,  можно сказать, я  провела в поле, лишь последний год я не выезжала на практику.

На конференции в Москве. 1984 год. М.И. Никитина,  справа Павлинов. сейчас на кафедре работает его дочь.

-Самая высокая гора, которую вы покорили

Для нас съемка в горах была работой. Вообще, геологи не склонны к экстравагантным поступкам. Наш лагерь был на высоте одного километра, поэтому мы не то что смеялись, а относились к подобным туристам, как к людям, теряющим зря время. Навалив на себя огромные короба, они поднимались к нашему лагерю, затем еще чуть выше проходили и спускались обратно.
Лагерь, как я уже сказала, располагался на высоте одного километра над землей в горах. Поэтому все оборудование, запасы еды приходилось доставлять на лошадях. Естественно, мне пришлось научиться ездить на лошади, причем, я довольно быстро освоила эту науку. Можно сказать, что это учение было мне в радость.

На фотографии Мария Ивановна слева.

-Почему вы выбрали именно эту профессию?

Вообще, 1946 год был годом тотальной мобилизации. Все вернулись с фронта, людей надо было учить, поэтому брали всех. Поступить из-за огромного количества желающих было довольно сложно. Я поехала поступать с подружкой, мы были очень боевые девочки, самостоятельные. Поскольку наши отцы были на фронте, то посоветовать нам с выбором института не мог никто.
У меня был очень хороший голос, и мы с подружкой решили поступать в Институт Кинематографии. Заходим мы во двор этого института и видим толпы народу – все поступают. Мы развернулись, расстроились, конечно, но поступить туда было нереально.

Затем наш выбор резко скакал от Текстильного до Медицинского институтов. Мы вошли в здание медицинского института и первое что мы увидели – был большой жестяной ящик, в котором лежал труп. Мы испугались и просто выскочили из здания, словом, желание связать жизнь с медициной у нас отпало.

Идем мы по Маховой улице и видим: крупными буквами написано «МГРИ». Честно сказать, я даже не подозревала, что в природе такие институты существуют. Ради интереса мы зашли и встретили студента, который нас повел в музей (который находится в старом здании нашего университета ред.). Нас так поразила красота минералов, его рассказ, что решение было принято сразу. Я счастливый человек, потому что связала свою жизнь с тем, что мне интересно. Я никогда не жалела о сделанном выборе. Мне приходилось много трудиться, но труд мой был в радость – а это счастье, когда труд в радость.

Как всегда элегантна и стремительна, она входит в аудиторию: работа не ждёт, ведь по геологическим меркам наша жизнь - мгновенье. Но и это мгновенье должно стать вспышкой во тьме обыденной жизни.

В этот день я и мой напарник, Борис, - человек серьёзный, отправились делать разрез в речной долине, которая была покрыта фирновым льдом (Это зернистый лед, образующийся в результате перекристаллизации снега. В результате давления вышележащих толщ снега в горах фирн превращается в ледниковый лед. – Ред.). Мы немного задержались и спешили в лагерь.

Путь пролегал через снежник (неподвижные естественные скопления снега и льда, сохраняющиеся на земной поверхности в течение всего теплого времени года или его части. – Ред.). Обходить его было долго, поэтому мы решили не терять времени.
У его подножия протекал бурный ручей, такой стремительный, что он переворачивал своим потоком валуны. Ручей падал с небольшого отвеса и, образовывая водоворот, с отвеса свисали огромные сосульки – словом, не очень приятное место.

Борис сказал мне, чтобы я шла за ним след в след и начал пробивать молотком путь по снежнику. Так мы добрались до края, после чего ООН прыгнул и стал бегом спускаться вниз по снежнику. Я, наверное, неудачно стала спускаться, поскользнулась и полетела вниз. Вот в такие моменты проверяются люди: Борис, не думая о себе – это секунды буквально, побежал мне наперерез и успел схватить меня за ногу. Я его подбила и мы полетели вниз вместе.

Летим мы, он говорит мне: «Впереди камень, подгребайте к нему!» (всё происходило за секунды). Борису удалось схватиться за камень, единственный камень, примерно на 30 см выступающий изо льда. Мы провернулись вокруг камня и сели. Борис мне строгим голосом говорит: «Мария Ивановна, теперь я начну пробивать путь, а вы идите след в след!».
Что интересно – мы даже не говорили о случившемся, я лишь сказала ему: «Борис, ты знаешь, ты мне жизнь спас!», а он лишь ответил, что могла произойти неприятность.

- Многие ещё не решили: стоит ли ехать в Крым. Что Вы можете сказать по поводу Крыма?

У меня по этому поводу есть лишь один ответ: езжайте, не сомневаясь! Конечно, если вам нельзя ехать в Крым по состоянию здоровья, и делать прививку от энцефалита противопоказано, то я ничего не могу посоветовать.

Крымская практика – самая интересная, насыщенная практика, которая существует в нашем университете. Я не буду отрицать то, что она сложна, что нужно вставать в шесть утра, ходить под палящим солнцем в маршрутах. Хочется поспать или погулять в лунную ночь, а ты должен идти на «камералку». Но сам Крым прекрасен! Такой воздух, наверное, редко где можно вдохнуть: кругом розы, их аромат.

Если вы ставите все трудности на второй план, то вы подходите для профессии геолога, если же нет, то, я считаю, что вы по состоянию и психологическим качествам не подходите для этой профессии, и стоит подумать о продолжении обучения в нашем университете вообще.

- Многих студентов сейчас волнует проблема службы в армии. Как Вы относитесь к этой проблеме?

Я с недоверием отношусь к той армии, которая есть сейчас. Армия должна быть школой жизни. В нашем университете учился сын моего коллеги. Учился он плохо, несерьёзно относился к учёбе, и отец, чтобы перевоспитать сына, отдал его служить во флот, туда, где служить три года.

После службы этот парень кардинально изменился: он учился только на 5, только! Был старостой группы, на практике был старостой. Грандиозные перемены! А может ли подобное произойти в теперешней армии?